ТОСЯ ЧАЙКИНА: «Я — НЕ ФОРМАТ»

Тося, ты так часто меняешь образы, и они все у тебя очень яркие. Как ты их придумываешь?

Это происходит по внутреннему состоянию. Сейчас сняла свои длинные прекрасные волосы, и как будто какой-то груз упал, все как-то стабилизировалось. И я на легкости, на таком розово-фиолетовом настроении. Голова — это, наверное, самая изменчивая моя часть. Над моими волосами уже пять лет работает мой друг Ваня Иванов, потрясающий парикмахер, лучший в своем деле.

Расскажи про свой новый альбом, который выходит в ноябре. Какова его идея? Что интересного там будет?

Это своеобразная летопись того, что случилось со мной за последнее время. Прошло больше двух лет после выхода моего предыдущего альбома, и очень много всего поменялось с тех пор — прежде всего я сама. Новый альбом будет как раз таки связан с личными трансформациями. Это такое наблюдение за собой и за тем, что происходит вокруг. Например, у меня очень сильно изменилось отношение к себе — с деструктивного на более созидательное. Я научилась уважать себя и выстраивать личные границы. У меня уже получается говорить «нет» и не испытывать за это чувство вины.

Работа с психологом — это вообще тренд последних лет, особенно среди молодежи. Как думаешь, почему?

Эпоха коллективизма уходит, мир меняется. Если раньше нельзя было жить в одиночестве и надо было обязательно обзаводиться семьей, чтобы чувствовать себя целостной, то сейчас целостность концентрируется на индивидуализме. Да и вообще, психология ведь совсем недавно пришла в нашу жизнь. В других странах ходить к такому специалисту — это нормально, а у нас, я помню из детства, если кто-то обращается за психологической помощью, значит, он больной человек. Теперь отношение к этому проще. Люди стали больше погружаться в себя, чтобы ответить на разные вопросы, начали задумываться, почему у них что-то не получается, и искать разные инструменты, чтобы измениться. Отсюда возникли увлечения психологией, эзотерикой, йогой, спортом. Важно только не перегибать палку и не погружаться в это целиком. Я все-таки топлю за баланс. У меня было такое, что за счет астрологии и лунных календарей я оправдывала свои ошибки и не хотела их признавать. Это тоже надо отслеживать в себе, чтобы держаться в балансе.

Ты много рассказывала о том, что у тебя был сложный подростковый возраст, но потом вам с родителями удалось наладить отношения. Расскажи, как преодолеть непонимание между поколениями?

Каждому ребенку нужно понять, что родителям сложнее меняться, трансформироваться и делать что-то новое. А ты пытаешься их чему-то учить, и в итоге вы начинаете ссориться. Очень классный образ — айфон, на который однажды просто перестают устанавливаться обновления. С людьми все так же: в какой-то момент им становится тяжело перестраиваться. Это нужно принять. И если тебе родители капают на голову, не надо им капать в ответ. Нужно их принять и полюбить за то, что они тебе дали жизнь, возможности. Дай родителям быть родителями! Не бери на себя ответственность за их воспитание, потому что они уже взрослые люди. И потом любые конфликты нас чему-то учат. Это тоже определенная проработка.

Давай вернемся к музыке. Что на твоем творческом пути было самым сложным?

Не изменять себе. Потому что есть же определенные тренды, которые намекают: «Сделай так, и ты будешь много зарабатывать, станешь суперпопулярной». Искушение такое. И ему важно не поддаться. А еще сложно, когда ты выпускаешь классный альбом, хочешь, чтобы об этом все узнали, пишешь во все редакции, а на тебя не обращают внимания. Это жутко обессиливает.

Ты имеешь в виду то, что твои песни не брали в ротации?

Так их и сейчас не берут! (Смеется.) Больно каждый раз слышать, что я не формат. Мне часто говорили, что у меня слишком сложная музыка, хотя я так не считаю. А потом вышел наш трек «Стрелы» с Markul, эту песню взяли на радио, стали везде ставить, и я сразу стала всем интересна. Это немножко обидно. Очень тяжело, когда ты пашешь и делаешь всю музыку сам, у себя дома, один впахиваешься во всё — и тебя не понимают. В прошлом году меня это очень сильно подбило, и я надолго впала в депрессивное состояние. Мечтаю, что однажды лейблы начнут вкладываться в абсолютно разножанровых артистов и у нас станут появляться легендарные личности типа Фредди Меркьюри или Леди Гаги. Верю, что в ближайшее время музыкальная индустрия немножко поменяется и такого понятия, как формат, уже не будет.

Ты видишь какие-то предпосылки к этому?

У меня просто такое ощущение — из-за того, что наступили достаточно тяжелые времена для нас всех. Люди потянутся за чем-то глубоким. То есть условно «пластмассовая» музыка по-прежнему будет продаваться, но публика будет искать что-то суперчестное, то, что музыкант выстрадал и сотворил собственными руками, а не заказал и купил. Я считаю, что на таких артистов, которые делают все сами, люди должны обращать больше внимания. Например, Super Collection Orchestra — это потрясающие ребята, которые назвали свой стиль фри-поп. Они суперразные, там и панк-рок, и рок, и фьюжен. Еще есть группа Lurmish, которая делает классную электронику. Кстати, вокалистку этой группы очень часто сравнивают с Бьорк. Очень классная R'n'B-дива Сабрина, Егор Сесарев, который написал кучу хитов для Димы Билана, группа «Лилу», Tesla Boy. Я топлю за разнообразие. Обожаю российскую музыку девяностых и нулевых, потому что там были совершенно разные персонажи: Андрей Губин, который написал много классных романтических хитов, «Руки Вверх!», Шура, «Сплин», Земфира. У всех есть свое лицо. Ты этих артистов не перепутаешь ни с кем.

А что потом поменялось? Почему началась такая тяга к однообразию?

Не хочу выглядеть какой-то херовой… И сукой не хочу выглядеть… Но мне кажется, это из-за того, что все резко подались в музыканты. На рынок пришли люди, которые совершенно не знакомы с музыкой, не занимались ей. Они просто открывают рот, и это все хавается. А реальные музыканты ушли в тень, потому что они скромные.

Как ты считаешь, в чем заключается твое принципиальное отличие от других артистов?

Наверное, в том, что я с самого начала была разная. Мне неинтересно работать в каком-то одном жанре. Так как я из классической музыкальной семьи, меня с детства натаскали по абсолютно разнообразной музыке, и мне скучно делать что-то одно. Я экспериментирую. И через меня льется все, что есть в моем музыкальном ДНК, на чем я выросла, что сделало меня мной. Часто бывает так, что у музыканта выстрелил трек, и дальше он старается делать все остальное в таком же стиле. Так вот, я очень боюсь стать таким артистом. Мне интересно разнообразие. А еще у меня нет ни одного мата в песнях. Я считаю, что это слишком легко — матом окрасить какое-то состояние. Каждая моя песня — это супероткровение и маленький кусочек моей души, потому что я ее рождаю сама. Я мамка всех своих песен. Настоящая мамка.

Кстати, почему ты решила выпускать новые песни именно в формате альбома? Многие считают, что лонгплеи уже не актуальны.

Это личная история. Надо гештальтик закрыть. Последний альбом случился два года назад, за это время было много-много синглов. Просто делаю это искренне и легко. Сейчас я хочу альбом и решила поделить его на две части. И, думаю, вторая часть выйдет где-нибудь в декабре. Кстати, после взлета нашего с Markul’ом трека есть страх, что дальше все пойдет на спад. Потому что, опять же, мои песни не суперформатные. И я боюсь, что выйдет альбом и будет там одно прослушивание (смеется). А хочется с каждым разом все выше и выше, как пела Нюша. Я сама «старовер» — мне интересно слушать альбомы. Очень понравилась работа Kendrick Lamar, за которую он отхватил литературную премию. И последний альбом Coldplay я послушала целиком. Но вообще из нового я мало что слушаю. Я такой музыкальный задрот, и мне очень сложно понравиться. И из-за того, что я не слышу интересную мне музыку у других артистов, приходится создавать ее самой.

А в чем особенность работы над музыкой для кино и сериалов?

В том, что там есть определенная задача: усилить картинку за счет звукового ряда. Мне присылают референсы: «Вот, мы хотим что-то наподобие такого». А при создании своих песен я ничем таким не пользуюсь. В общем, разница нужную атмосферу. Еще был прикольный опыт с балетом. Это был 2014 год, мне было семнадцать лет, и я работала с Ильей Живым, хореографом из Мариинского театра. Он ставил балет Adulte об отношениях между мужчиной и женщиной. В идеальные фазы, когда у персонажей было все хорошо и прекрасно, играл Моцарт. А когда показывали негативные моменты, вступала моя музыка. Я работала вслепую, не видя самой постановки. И придя на премьеру, офигела от того, насколько классно и атмосферно все получилось.

Как ты сама определяешь свой стиль?

Я делаю классную независимую поп-музыку, которая имеет право на массовость, потому что в ней есть огромная сила и в ней очень много света. А этого сейчас очень не хватает. И мне хочется людей этим светом согревать. Музыка — это вибрации, которые воздействуют на любого человека. Моя миссия — через музыку вдохновлять людей, чтобы им легче было переживать какие-то трудности или чтобы они начали делать то, что им нравится. Я считаю, что музыка может в секунду поменять жизнь. Хочется, чтобы люди стали добрее друг к другу. Потому что сейчас столько всякой желчи… Но я смотрю на тех, кто приходит на мои концерты, и они все такие добрые. А однажды одна девушка сказала мне, что вдохновилась моей музыкой и написала книгу. Это очень важные вещи! Мне кажется, сейчас люди как раз находятся в поисках чего-то глубокого, чтобы собрать себя изнутри по частям и разбудить эмпатию, которая, возможно, была заморожена. Время тяжелое, и постоянно веселиться уже не получается.

Ты считаешь себя популярной?

Нет (улыбается). Меня не разрывают на улицах, не хотят со мной сфоткаться. Лишь изредка бывает, что кто-нибудь подходит ко мне и просто говорит: «Мне нравится ваше творчество, спасибо вам». Популярность — это очень тяжело. Ты не можешь просто выйти на улицу и пойти погулять, потому что до тебя сразу начинают докапываться и говорить: «Ой, брат сестры моей подруги очень любит ваше творчество, можно с вами сфоткаться?» Помню, как-то раз я разговаривала с Димой Биланом, он тогда был в Америке, сидел в Центральном парке, и к нему каждые две минуты подходили люди. Я подумала: блин, как же тебе тяжело, чувак! Ты даже не можешь спокойно посидеть в парке и поговорить по телефону!

Но ведь артисты как раз таки и стремятся к популярности.

Мне кажется, у всех абсолютно разные мотивы. Кто-то хочет заработать денег, кто-то тешит свое эго: «Любите меня!» А для меня очень важно, чтобы мою музыку услышали. Потому что она больше чем я. С ней может пообщаться много людей одновременно. И мои песни — это по факту то, что я оставлю после себя, когда меня не станет. Я понимаю, что мы все умрем, и эта мысль направляет меня на то, чтобы создавать нечто прекрасное, чтобы моя музыка могла приносить пользу и после моей смерти. Чтобы, слушая ее, люди не забывали, что нужно оставаться людьми вне зависимости от обстоятельств.

А чего ты вообще хочешь достичь в музыкальном плане?

Я хочу, чтобы мою музыку услышали во всем мире. И хочу иметь возможность каждый день быть полезной, потому что в этом и заключается смысл жизни. Ты не умираешь, пока можешь быть полезен. Конечно же, мне хочется собирать стадионы с очень добрыми людьми. Чтобы в какой-то момент концерта я попросила всех взяться за руки, загадать что-то прекрасное и заветное, и это начало бы сбываться. Хочется работать с разными артистами, в том числе и с зарубежными. Например, одно из моих самых больших желаний — сделать трек с группой Coldplay.

Ты с ними знакома?

Конечно, нет! (Смеется.) Это же легендарная группа, которая появилась еще до моего рождения. Прикол в том, что эти ребята поют про свет и глобальные важные вещи и не превратились в каких-то попсовиков. Они до сих пор не распались, и их главный посыл сохраняется с самого начала и по сей день. И концерты у них просто невероятные. Каждому, кто приходит туда, выдают светящийся браслетик. И когда стадион весь в таких огоньках, это просто какая-то магия. Хочется делать нечто подобное в России. Я верю, что здесь тоже будет развитие и люди начнут ценить не массовых артистов, а тех, которые сделали себя сами. Когда у меня не было денег, я записала альбом «Сделано в айфон». Голос писала в микрофон вот этого наушника. Этим вдохновились ребята из Apple и поддержали меня в Apple Music, за что им огромное спасибо.

Сейчас ты уже достаточно зарабатываешь?

В плане бытовой жизни — да, мне всего хватает. Я еще стараюсь помогать маме. Но хочется зарабатывать больше, чтобы иметь возможность активнее вкладываться в рекламу. Все через деньги делается, и это так бесит! А еще хочется иметь возможность материально помогать музыкантам, которые находятся в андеграунде.

Что в твоей жизни есть, помимо музыки? Как ты проводишь свободное время?

Просто включаю подряд фильмы какого-нибудь режиссера, сериал или вообще диснеевские мультики и пишу картины акрилом. Очень люблю это. Хотела бы открыть потом интересную выставку и написать к ней классный инструментал, сделать интересный перформанс и часть денег от продажи картин потратить на благотворительность.

А сколько стоят твои работы?

Пока еще я ничего не продавала, но уже советовалась с художником, и он сказал, что небольшие картины могут стоить от 10 до 20 тысяч рублей, а более крупные — от 30 до 50 тысяч. Но до этого мне еще нужно дорасти. Кстати, когда в 2018 году выходил мой первый сингл «Море», там на обложке была моя картина. А еще мне нравится спать и ничего не делать. Я обожаю природу, очень люблю разговаривать с деревьями и вообще видеть во всем жизнь. И меня сильно питает тишина, когда никто не трогает. Это тоже такой способ прийти в себя, сбросить шелуху, которая налипла от других людей. Кстати, в этом году я открыла для себя рыбалку. Мы с моим парнем поехали на дачу, там арендовали лодку, поплыли в Финский залив, наловили там окуней и сделали суп. Есть в этом что-то такое первобытное. Я впервые ела суп из рыбы, которую поймала сама. Это так круто! Если мир пойдет по одному месту, я не пропаду, потому что умею рыбачить и разводить костры.

Что интересного у тебя в планах?

Презентация моего нового альбома в Санкт-Петербурге и в Москве. 3 ноября она пройдет в клубе «Аврора», а 6 ноября — в клубе «Урбан». Впервые в жизни буду выступать на таких больших площадках. Очень верю в то, что это будут очень мощные, энергетически заряженные концерты, где соберется много людей, и все будут кайфовать. И всем будет очень тепло. Плюс я начала играть с бэндом. То есть теперь «Тося Чайкина» — это, можно сказать, группа, потому что, помимо меня, на сцене будут еще трое. А в остальном в планах, как обычно, не расслабляться и писать музыку. Пока мы живы, мы творим.